Совершенно замечательная вещь  - Хэнк Грин

Все те, кто остался в чате в прямом эфире, который сейчас настолько истощился, что я смогла прочитать кое-что из сказанного ранее, казалось, прониклись моим монологом.

Я имела привычку следить за чатом в любое время, когда смотрю его в потоковом режиме, и, хотя не всегда можете разобрать каждое слово, вы можете понять, что люди говорят, и, если есть что-то, к чему они хотят привлечь ваше внимание, люди будут копировать и вставлять это снова и снова. Среди добрых пожеланий и добрых мыслей я увидела совершенно неожиданную вставку: «Слова».

Я прокрутила чат, чтобы увидеть, о чем речь.

Несколько постов со словами поддержки, затем:

– Люди в чате говорят, что слова «Золотых годов» изменились! Я помолчу, чтобы вы все могли просто послушать.

Мы снова и снова доказывали, что тысячи людей, решающих головоломки, намного лучше одного. Но, господи, я же не могла заткнуться на пять минут!

Звонил мой личный телефон – это был Робин. Я не хотела отвечать, потому что это помешало бы всем, кто слушал песню. Я просто продолжала листать чат. Они транскрибировали тексты песен, что делало практически невозможным чтение чего-либо в реальном времени. Но потом я увидела это:

– По-видимому, это не просто данная версия песни. На «Спотифай» то же самое. Идите послушайте, мне звонят.

– Эйприл, слава богу. Я еду к тебе. Миранда уже позвонила в полицию, чтобы они помогли тебя вытащить. Можешь выйти из этой комнаты?

– Что? Судя по всему, нет. Я пыталась выбить дверь.

– Мне не нравится, что ты там застряла. В стриме ты сказала, что пахнет сигаретами?

– Да. – Я списала вонь на застарелый сигаретный дым, но теперь, когда Робин напомнил о ней, она больше напомнила древесный дым. Кроме того, пока я думала об этом, казалось, что запах усиливается. Вероятно, просто естественное беспокойство при мысли, что тебя пытаются сжечь заживо на заброшенном складе, верно?

– Робин, теперь мне внезапно стало не по себе, – ответила я.

– Все еще пахнет сигаретами?

– Да, а может, пахнет больше как дым?

– Эйприл, повесь трубку и найди выход из этой комнаты, я позвоню в пожарную часть, – требовательно и отрывисто сказал он.

Я повесила трубку и осмотрела комнату.

Там был металлический шкаф для хранения документов, на котором стоял глиняный горшок, где, возможно, раньше росло что-то живое. Стол, который я точно не могла поднять; ящик, который я вытащила из стола, теперь валялся в углу комнаты; кресло; небольшой iPod; куча пустых банок из-под желе. Ничто из этого не выглядело особенно полезным. Кто бы ни украшал это место, он пропустил традиционный настенный лом.

Я посмотрела в окно. Кажется, стало немного туманнее. Или, я полагаю, дымнее.

В традиционном стиле Эйприл Мэй я решила передать свои навыки критического мышления аудитории.

– Э-э, – начала я, возобновляя прямую трансляцию. – Я немного обеспокоена, что попала в ловушку в горящем здании? – Я засмеялась. – Это на самом деле не смешно, я не знаю, почему меня на смех пробило. Становится дымнее. Твою мать. ТВОЮ МАТЬ!

Робин спас меня от откровенной паники, снова позвонив на другой телефон.

– Твою мать, Робин, твою мать!

– Эйприл, есть другой выход из этой комнаты?

Это напугало меня до смерти.

– Вроде не вижу.

– Попробуй найти, постарайся очень сильно. Я только добрался. Пожарная служба уже в пути, они скоро будут здесь, но здание горит.

– Сильно?

– Очень, полиция пытается войти, но пока у них не получается.

– Есть окно, но от него шесть метров до бетонного пола, больше ничего.

– Поговори с полицейским. – Я услышала шелест ветра, пока он бежал, и подумала, как эффективно и четко мы все обсуждаем. Будто телеинтервью планируем.

– Эй, у меня девушка на связи, – услышала я Робина где-то на фоне.

– Привет; Эйприл? – сказал странный мужской голос.

– Да?

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, только дымно… – Я впервые закашлялась. И тогда по-настоящему запаниковала.

– Ты видишь, откуда идет дым?

Я осмотрелась, и в первый раз струя оказалась достаточно плотной, чтобы было видно: она идет из-под двери. Я так и сказала полицейскому.

– Забей трещину всем, чем сможешь. Брюками, рубашкой, чем угодно. Сейчас дым твой враг.

Я сняла толстовку и затолкала ее под дверь. Получилось довольно неплохо.

Когда я вернулась к телефону, он сказал:

– Если у тебя есть что-то еще, чтобы обернуть лицо, это также поможет.

Поэтому я сняла рубашку и повязала ее, как бандитскую маску. Не знаю, помогло ли, но теперь я стояла полуголая.

– Эйприл, послушай меня, мы вытащим тебя оттуда. Ты находишься высоко в здании, а значит, чем ниже спускаться, тем гуще дым. Сможешь спуститься?

– Я заперта в комнате, дверь металлическая, и я не могу ее сломать. Но есть окно – оно всего в шести метрах от бетона.

– Эйприл, подойди к двери. Попробуй ее тыльной стороной ладони.

Я послушалась и резко отдернула руку. Поверхность не обжигала, но исходящее от нее тепло меня испугало.

– Она… довольно горячая, – сказала я, пытаясь собраться.

– Хорошо, Эйприл, мы работаем над тем, чтобы войти в здание, но все входы заблокированы или горят. Мы пытаемся сделать новые входы. Как там дым?

– Плохо.

– Эйприл, когда ты разобьешь окно, вероятно, через него просочится много дыма. Это означает, что тебе придется довольно быстро выскочить наружу. Когда будешь это делать, вылези, уцепись руками за раму, а затем падай. Приземляйся на ноги, но не сгибай колени. Я поговорю с тобой, как только ты окажешься внизу.

– Когда я разобью окно, – повторила я. Не вопрос, а подтверждение.

– Да. – Он не пытался меня убедить. Он не сказал мне, мол, нужно это сделать; он говорил об этом так, будто это так же естественно, как сделать следующий вдох. – У тебя есть чем его выбить?

Я посмотрела на металлический ящик, который сняла со стола, он все еще лежал на полу у двери. Или горшок. Это был странный выбор. Металлический ящик или глиняный горшок… какой инструмент я буду использовать, чтобы разбить окно, через которое затем швырну свое тело, не заботясь о том, смогу ли я пережить падение?